В последние 10 лет зрительское внимание сфокусировалось на Семене Гуляко, человеке скромном и непубличном, сознательно избегавшем самопрезентации, занятом исключительно творчеством и способном месяцами не выходить из мастерской. Подобный тип художника сегодня — практически реликтовый. Тактически — ситуационно, карьерно, иерархически — Гуляко многое потерял, стратегически — выиграл: не отвлекался на мелочи, делал то, что считал нужным, остался в ладах с художнической совестью, с собственными представлениями об искусстве. Творчески развивался неторопливо, основательно, так же основательно, уверен, он займет подобающее ему место в наших представлениях об истории искусства последних десятилетий. Собственно, первые шаги в этом направлении сделаны: работы Гуляко, достаточно востребованные в коллекционерских кругах, были экспонированы на базисных выставках Русского музея «Абстракция в России. ХХ век», «Структуры», «Приглашение к обеду». Уверен, нынешняя выставка также сыграет свою роль в деле продвижения искусства Семена Гуляко на петербургской арт-сцене.

Он прошел нормальный для советского художника путь: ЛВХПУ им. В. И. Мухиной, музейно-оформительская деятельность, и все это — на высшем профессиональном уровне. Но параллельно шла другая, «отдельная» жизнь, посвященная свободному, не лимитированному заказом творчеству. К 1980-м принадлежат пейзажные рисунки художника: очень цельные, конструктивные, иногда выказывающие некое формальное и фактурное щегольство. Но в целом он развивался в сторону лаконизма, острой пространственности. Видимо, был воодушевлен советами недооцененного рисовальщика и живописца Абрама Грушко, преподававшего в Мухинском училище. Затем пришла пора гуашей — тоже лаконичных, самостоятельных по цвету: цветовые пятна решают пространственные задачи, четко фиксируют планы. Уже тогда появляются вещи, в которых цветоформа начинает играть самостоятельную роль, «отрываясь» от натурных реалий. Видимо, и конструктивность, и автономия цветоформы (автономия условная — связи с реальностью всё еще сильны) были необходимыми этапами в развитии художника.

Зрелый Гуляко — автор, вступивший на путь абстракции. Начинается другой этап — стихийная, не располагающая к диалогичности и вообще к толкованию, почти биологическая энергетика самовыражения, инсайты, экзистенциальные вспышки. Гуляко доверяет симультативному жесту, тому, что философ Валерий Подорога именовал «ви́дением через руку», то есть ритмикой «телесного чувства». Вальтер Беньямин ввел популярнейший ныне термин «оптически-бессознательное»; Семен Гуляко оперирует тем, что я назвал бы «тактильно-бессознательным». Как Джексон Поллок, он расстилает холст или бумагу на полу: все дальнейшие манипуляции окрашены тактильной контактностью, непосредственностью соприкосновений, тем, что цвет и поверхность в буквальном смысле пробуются «на зуб», на ощупь. Эта тактильность придает азартности, неровности дыхания, импровизационности озарения, пластического расклада некую осязаемость реального переживания. В последние годы творческие занятия художника тормозит болезнь. Тем не менее абстракция Семена Гуляко находится в развитии. Она как бы прорывает оковы болезни. Абстракция по определению имеет медитативно-духовный подтекст. В том числе — подтекст преодоления негативного, травматического опыта.

Александр Боровский

Все работы, представленные на экспозиции,  за исключением «Без названия» (МИСП), из собрания С.Я. Гуляко.

Экспозиция расположится в залах на втором этаже МИСП.