– Первоначально он должен был располагаться в здании Большого Манежа, или же планировались поиски отдельного помещения? – В Манеже Музей не предполагалось размещать никогда. Считалось, что как только сформируется более или менее значимая коллекция, проблема будет решаться на правительственном уровне и начнется процесс поиска подходящего помещения.
– Какие варианты помещений рассматривались?
– Их было много. Рассматривались варианты зданий Варшавского вокзала, Новой Голландии, Никольского рынка, завода «Бавария» и некоторые другие. К сожалению, все здания были быстро раскуплены представителями бизнес-сообщества. И, как известно, в этих местах теперь расположены торгово-развлекательные центры. Серьезно обсуждался вариант разместить Музей современного искусства на территории Охта-центра, разрабатывался даже проект концепции. Теперь нет ни Охта-центра, ни музея. За эти годы утекло много воды, изменилась культурная ситуация, не говоря уже об экономической. Возникли частные музеи. Стало ясно, что ожидать строительства в Санкт-Петербурге нечто вроде центра Помпиду или MAXXI не приходится. Но делать что-то все-таки нужно. Коллекция ведь за эти 25 лет сильно разрослась, а в городе о ней знают мало, кроме круга профессионалов, конечно.
– В итоге выбор пал на здание, расположенное по адресу наб. канала Грибоедова, 103. Насколько я понимаю, это здание с богатой историей?
– Да, выбор пал на здание, а вернее пространство, расположенное по адресу: набережная канала Грибоедова, 103. Дело в том, что Манеж в 2007 получил в оперативное управление для служебных нужд небольшой корпус из ряда зданий, расположенных по названному адресу и долгое время делил эту территорию, соседствуя с Архивом Городского суда и театром. Служебное помещение было превращено в выставочный зал камерного содержания. И вот тут- то и стало очевидным, что художественная жизнь полностью меняет облик этого пространства. Началась работа по дружескому «выселению» соседей с целью превратить Малый Манеж (такое название закрепилось за выставочным залом) в Музей, совершенно особенный, учитывая архитектурную конфигурацию комплекса.
А история его действительно богатая. Во второй половине XIX века в здании располагался Съезжий дом 2-й Адмиралтейской части. Это был специфический, сложившийся в России тип административного здания, который объединял в себе функции местного полицейского управления и пожарной части. К концу XIX века здание было перестроено, и там разместились полицейский архив и сыскная уголовная полиция. После революции 1917 года архив был разграблен, здание сожжено, и после восстановления в нем расположился партийный архив, который после войны, переехав в новое помещение, уступил место типографии по выпуску картографической продукции, которая в свою очередь в 1998 году передала эстафету Архиву Городского суда.
– Как шла работа над созданием проекта перестройки здания? Кто автор проекта?
– Сразу хочу пояснить, что это проект старый, 2007 года. И хотя в те годы не вся территория этого архитектурного комплекса принадлежала Манежу, мы решили поработать над образом этого пространства, чтобы примерить его на себя, под хранилища фондов. В Манеже уже тогда проблема с помещениями для хранения музейных предметов стояла остро. Изначально было ясно, что потребуется кардинальная перестройка. Мы предложили подумать над идеей реконструкции архитекторам Владимиру Лемехову и Борису Бейдеру, с которыми нас связывал опыт сотрудничества по организации многочисленных выставок в Манеже. И вот у них-то и вызрел в процессе работы архитектурный образ будущего Музея, а не только фондохранилища. И хотя, как я отметила, проект старый, 2007 года, он актуален и сегодня.
– Какие сложные задачи встали перед авторами проекта?
– Сложность на ту пору была одна – доступ в помещения, нам не принадлежащие, был затруднен. Приходилось договариваться с соседями для осуществления замеров, фотографирования объектов. С точки же зрения нашего взаимодействие с работой архитекторов – понимание было полное.
– Какие особенности нужно было учитывать при разработке проекта?
– Вот тут проблем было много. Во-первых, архитектура XIX века имеет свою специфику, и ее необходимо учитывать, чтобы не разрушить уже имеющийся образ. Строения разной этажности нужно было объединить в единое пространство. Низкие корпуса ведь можно достроить и поднять их на высоту находящихся во внутреннем дворе брандмауэров. Во-вторых, здания были предназначены для определенных целей, и потому основная часть внутренних помещений не отличается большими объемами. Их необходимо было увеличивать за счет внутреннего двора, чтобы обеспечить музей дополнительными площадями для размещения хранилищ, экспозиций, предусмотреть наличие лифта, который в настоящий момент отсутствует, обустроить служебные помещения, решить вопросы, связанные с освещением, безопасностью, и так далее.
– Поднимался ли вопрос о соответствии стилистики нового здания и содержания коллекции музея? Насколько они гармоничны?
– Существует некий стереотип восприятия, что искусству ХХ века обязательно должна соответствовать современная архитектура радикального художественного решения. Но интересен и другой ход, когда происходит столкновение стилей. В старой архитектуре есть своя прелесть, история, глубина. Она всегда демонстрирует собственную непреходящую ценность и потому дает возможность гораздо четче увидеть некую образную перспективу развития. Художественная картина в таком пространстве становится богаче и интересней. Современное искусство никогда не возникает из пустоты. Его всегда питает какая-то история, традиции, культура нашего города. Ведь и музей теперь называется иначе – Музей искусства ХХ–ХХI веков (МИСП). За 25 лет то искусство, которое мы собирали, и которое когда-то воспринималось как современное, теперь превратилось в классику. Когда объект насыщен разным историческим материалом, его необходимо умело использовать, акцентировать нужные детали, а какие-то, наоборот, сгладить. Вот тогда и возникает гармония. Вот, например, художественная эстетика ленинградского андеграунда и даже перестроечного времени очень хорошо ложится в стилистику пространства старой архитектурной. А вот 20—30-е годы требуют иного дизайнерского наполнения.
– Важно ли было сохранить элементы старого здания при адаптации его под новые нужды?
– Очень важно. Глупо отгораживаться от истории современностью. Да и любое современное явление через какое-то время становится историей, как я уже отмечала. В реальной жизни многие взаимоисключающие процессы развиваются параллельно, и именно это невероятное переплетение и составляет содержание культуры нашего города.
– Каковы причины, препятствующие реализации проекта?
– Причина одна – отсутствие финансирования. Но наша музейная жизнь только началась. И я уверена, вопрос этот будет так или иначе постепенно решаться.
– Какой проект перестройки и адаптации старых зданий под нужды музея Вы считаете самым удачным?
– Из зарубежных примеров могу сразу назвать Тейт модерн в Лондоне и MACRO в Риме. Они являются великолепной демонстрацией того, как диссонанс стилей внешнего облика и внутреннего содержания может быть решен дизайнерскими приемами, как, например, старые трубы или кладка становятся архитектурным элементом, вписанным в эстетику внутреннего современного образа. Мне нравится, как трансформирован Главный Штаб в музей современного толка. Ведь перед авторами проекта стояла архисложная задача – сохранить облик здания Росси и в то же время наполнить его совершенно новым содержанием. Например, как можно совместить фундаментальность, статуарность классической архитектуры с воздушностью стеклянной парадной лестницей во входной зоне. Ее стремительный бег вверх вдруг упирается в массивную дверь, напоминающую храмовые ворота, а за ними открывается анфилада, перспектива сквозного просмотра крытых дворов. Мне кажется, задача сочетания классических и современных приемов решена тут очень профессионально.
– Как музей существует сегодня?
– Живет очень бурной творческой жизнью. Открыть полноценную постоянную экспозицию пока не можем. Поэтому делаем различные сменные тематические выставки, которые постепенно начнут знакомить зрителей с коллекцией музея. По ходу дела что-то ремонтируем своими силами – нас очень поддерживают и помогают сами художники. Где-то что-то нужно подкрасить, прибить. Так, недавно открыли новое помещение, где базировался архив. Все вместе его очищали от мусора, белили стены, мыли полы. И эта новая экспозиционная площадка активно работает. Открыли лекторий, придумали разнообразную и интересную образовательную программу для разной категории посетителей. Детские мероприятия, такие как мастер-классы, интерактивные художественные игры, невероятно востребованы, что стимулирует нас к дальнейшему развитию этого направления образовательно-просветительской деятельности. Раз показали документальный фильм об одном из художников нашего города. Это вызвало такой интерес со стороны зрителей, особенно молодежи, такие бурные дискуссии, обсуждения, что мы решили запустить целую программу демонстрации документальных фильмов – в нашем архиве очень много фильмов о художниках, некоторых уже нет в живых. Тем ценнее документальный материал, с которым мы знакомим нашего зрителя. Одновременно мы активно сотрудничаем с разными российскими и зарубежными музеями и много выставок из нашего собрания организуем на площадках наших партнеров.
